Главная Квитанции ЖКХ

Дарья Мелехова. Трагедия ее бесплодной жизни

Крупным планом образ Дарьи показан спустя два месяца после мобилизации ее мужа Петра на войну. С циничной шутливостью говорит она Наталье об игрищах, о своем желании «побаловаться» и подтрунивает над ней, «тихонюшкой». Слова, движения, мимика Дарьи так органично сочетаются, что перед нами встает поистине живой человек.

Дарья Мелехова упоминается уже в первой главе и появляется затем во второй, третьей четвертой, восьмой и девятой главах первой части романа, нов них еще нет изображения характерных дарьиных черт. Если, например, при первом появлении в романе «Тихий Дон» генерала Николая Александровича Листницкого изображаются его лицо, фигура, одежда – все характерное, что живо бросилось в глаза Григорию Мелехову, – то появление Дарьи дано совсем иначе. При первом ее появлении упоминаются лишь «икры белых ног».

«Смерть Петра словно подхлестнула ее, и, чуть оправившись от перенесенного горя, она стала еще жаднее к жизни, еще внимательнее к своей наружности».

Шолохов постепенно раскрывает ее характер и делает это по мере развития сюжета. Война по-особому повлияла на эту женщину: почувствовав, что можно не приспосабливаться к старым порядкам, укладу, она безудержно отдается своим новым увлечениям.

– Цветешь? – спросил Григорий».

«Мастерство изображения движений и мастерство диалога одинаково основываются у Шолохова на прикосновении в индивидуальный мир переживаний человека.

«…Совсем не та стала Дарья… Все чаще она противоречила свекру, на Ильиничну и внимания не обращала, безо всякой видимой причины злилась на всех, от покоса отделалась нездоровьем и держала себя так, как будто доживала она в мелеховском доме последние дни…»

У Дарьи своя походка, всегда легкая, но вместе с тем многообразная: вьющаяся, скользкая, смелая, развязная, виляющая, быстрая. В различные конкретные моменты эта походка по-разному связана с другими движениями Дарьи, выражением ее лица, ее словами, настроениями, переживаниями. Например, в том, как после бурного столкновения со свекром в мякиннике, она идет «влияющей быстрой походкой» и скрывается, не оглянувшись, сказываются вызывающая наглядность, злоба, неуравновешенности Дарьи.

Документы конца XVII века о донских кормовых казаках содержат много сведений о крещенных калмыках, вместе с которыми "донских, яицких и орешковских казаков" позже перевели в Чугуев. Добавлю эти материалы в сборник № 13 "Служба донских и яицких казаков, XVII-XVIII века". Приведу несколько отрывков. 6 ноября 1699 г. "пришли на Воронеж" 4 калмыка "а в распросе скозались... колмыки де они улусу Манкатемира тайши, и от него де, Манкатемири, отошли сабою и зимовали близ Волги и Соратова города, и перезимовав, лето кочевали у... городов у Пензы, у Ламова, у Танбова, для того что де похотели служить... великому государю". Потом "от тех городов пошли в августе месяце на Воронеж, чтоб де им вовсе жить на Воронеже", всего "девять семей, и в том числе боевых людей шеснатцать человек, да женского полу и робят осьмнатцать человек". Но как шли от Тамбова к Воронежу, не зная пути, сбились с дороги и забрели к хоперским казачьим городкам. Казаки "любезно согласились" показать им направление к воронежской дороге, а после "ночною порою... на речке Толучееве в урочищах" напали на них, трех калмыков убили, а трое пропали "безвесно", да взяли у них "семей их женского полу и робят сорак девять человек, да скоту сто пятьдесят лошедей, коров, быков и телят сто шесть скотин, двесте шестьдесят авец, семь верблюдев". Отобрали ружья, "пансыри" "и всякою их рухледь". И ушли от казаков калмыки ночью "все без одежды", прибыли к царскому "шатру коробельного дела" и стали проситься поселить их в Воронежском уезде, чтобы службу нести да "креститца в православную християнскую веру". Для крещения калмыков отправляли в мужские монастыри, а калмычек в "девичьи", а восприемниками назначались дьяки, жены дьяков и монастырские старцы. "В Чюдове монастыре: Тумианжи крещен, а восприемник у него был дьяк Калина Патрекеев, а во крещении имя ему Иоанн, у сына ево Даху восприемник был дьяк Артемей Волков, а имя ему наречено Дионисий; у Еная восприемник был дьяк Микифор Зайцов, и имя ему наречено Петр... В Вознесенском девичье монастыре крещены калмычки: ... у Девении была восприемница дьяка Козьмина жена Борина, и имя ей наречено Марья; у Замсуды была восприемница дьяка Федорова жена Ефимьева, а имя ей Акилина..." И так далее. Отсюда и появились крещенные калмыки с фамилиями ПАТРЕКЕЕВЫ, ВОЛКОВЫ, ЗАЙЦЕВЫ. Их современным потомкам будет интересно узнать какие настоящие имена носили их далекие предки, да каких улусов они уроженцы. Кстати, как и у казаков, у тех же чугуевских калмыков география не ограничивалась владениями "Мункотемира тайши" и др. донских калмыцких соседей. Например, некий челобитчик сообщал о себе, что он с отцом своим "породою мулгалы". В 1690 г. вышли они Иркутской острог, где местный воевода Леонтий Кислянской их крестил, "и жили они у него добровольно бес крепости", а в 1694 г. с ним же приехали в Москву, "и жили у стольника у Василья Петрова сына Шереметева добровольно ж". А в 1700 съехали в "Чюгуев". Другой крещенный калмык - "породою сибирских калмык ис Пуштуханова улусу", в 1690 г. вышел в Тобольск, жил у стольника Шарыгина, после с ним же приехал в Москву, и в 1700 Шарыгин отпустил его на волю, "дал отпускную". Услышал он от "своей братье калмыкех, что служат в Чюгуеве, с Москвы съехал в Чюгуев ". Между калмыками и казаками нередко случались стычки. Но между тем бывало и такое: Один калмык - "Мункотемирева улусу", в 1687 г. "вышел в Черкаской и жил у казака у..., и крещен", а в 1699 году "в Азове пристал к чюгуевским калмыком и приехал в Чюгуев". В 1700 г. в Воронеж прибыла очередная группа калмыков - "тритцеть шесть человек " "на государево имя", чтобы "служить... великому государю" и быть "в вечном холопстве". На что последовал указ "крестить в православную християнскую веру, и для исправления отослать... в Патриарш приказ", а когда крестятся, "за крещение дать великого государя денежного жалованья". Но один из них просился отпустить его в Войско Донское,чтоб "быть на Дону у донских казаков, служить по своей вере".

Вступление

В «Тихом Доне» Дарья, жена Петра Мелехова, конечно, не является центральным персонажем. Однако ей отводится в романе особая роль. Прежде всего, благодаря Дарье, более рельефно вырисовываются характеры других героинь произведения – Натальи и Аксиньи.

Внешность Дарьи

Внешний облик Дарьи складывается из мелких деталей. У неё «злые губы», «мелкие частые зубы», «тонкие дуги бровей». Именно на бровях героини Шолохов часто заостряет внимание. Она «играет» бровями, когда встречает Аксинью, слушает непристойности дяди Ильи на свадьбе Григория и Натальи, оглядывает Григория, собирающегося на сватовство.

Дарья красива. «Высокая, тонкая, как красноталая хворостинка, была она похожа на девушку». Осознавая свою внешнюю привлекательность, женщина любит принарядиться. Часто читатель видит её «одетой богато и видно», «разнаряженной, словно на праздник». То на ней появляется малиновая шерстяная юбка, то бледно-голубая с расшитым подолом, то новая шерстяная юбка. Даже получив Георгиевскую медаль, она долго выбирает кофту, на которой награда будет лучше всего смотреться.

Характер Дарьи

В отличие от других героинь «Тихого Дона», Натальи, Аксиньи, Ильиничны, Дуняши, Дарья не отличается страстной натурой или человеколюбием. Скорее, можно сказать, что основной чертой её характера является порочность. Дарья легко изменяет мужу, отправляясь на фронт, открыто живёт со Степаном Астаховым, даже с Григорием пытается заигрывать. Она смеётся над Натальей, не понимающей её желания поразвлечься на игрищах в отсутствие Петра.

Дарья ленива. «От работы хоронится как собака от мух», – говорит о ней Пантелей Прокофьевич. Когда погибает Пётр, она даже отказывается принять участие в сенокосе, сказавшись больной.

В то же время она способна и на решительные, порой страшные поступки. Так, Дарья расстреливает своего кума Котлярова, принимавшего участие в поимке Петра, находит в себе силы покончить с собой, заразившись «дурной болезнью».

Судьба Дарьи Мелеховой

Дарью Мелехову в романе «Тихий Дон» Шолохов рисует как женщину, идущую по жизни легко. У неё нет сомнений и душевных переживаний, как у других героинь. «Замужняя жизнь не изжелтила, не высушила её». Но даже Дарью превратности судьбы не обошли стороной. Она лишается мужа, убитого в овраге Мишкой Кошевым. Эта смерть, действительно, была потерей для женщины: «опухшая выскочила на крыльцо, рухнула в сани».

Но Дарья горевала недолго. «Смерть Петра словно подхлестнула её, и, чуть оправившись от перенесённого горя, она стала ещё жаднее к жизни, ещё внимательнее к своей наружности». Автор отмечает, что «никакое горе не было в силах не только сломать её, но даже пригнуть к земле». Оказывается, что это не так.

Заразившись на фронте сифилисом, Дарья начинает задумываться о своей жизни. Она даже завидует Наталье, над скромностью которой всегда посмеивалась. «Мне бы теперь сызнова жизню начать – может, и я бы другой стала?

» – говорит она.

Жизнь Дарьи, как и большинства героев романа, заканчивается трагично. Понимая, что она будет медленно умирать, теряя здоровье и красоту, Дарья решается наложить на себя руки и топится в Доне.

Заключение

Образ Дарьи в «Тихом Доне» представляется противоречивым. Долгое время он вызывает мало симпатии у читателя, особенно в контрасте с другими героинями. Постепенно мы проникаемся к Дарье жалостью. Конечно, можно сказать, что за свои поступки нужно платить. Но цена, которую платит героиня, возможно, слишком высока.

Тест по произведению

Если, например, при первом появлении в романе "Тихий Дон" генерала Николая Александровича Листницкого изображаются его лицо, фигура, одежда - все характерное, что живо бросилось в глаза Григорию Мелехову, - то появление Дарьи дано совсем иначе. При первом ее появлении упоминаются лишь "икры белых ног".

В четырнадцатой главе, рассказывая о возвращении Аксиньи Астаховой ранним утром от знахарки домой, Шолохов обращает внимание на брови повстречавшейся Дарьи: "Мелехова Дарья, заспанная и румяная, поводя красивыми дугами бровей, гнала в табун своих коров".

В следующей пятнадцатой главе снова упоминаются брови Дарьи ("тонкие ободья бровей"), которыми поиграла, оглядывая Григория, собравшегося ехать к Коршуновым сватать Наталью. Когда на свадьбе Григория и Натальи дядя Илья шепчет Дарье непристойности, она суживает глаза, подрагивает бровями и посмеивается. В манере Дарьи играть своими бровями, щурить глаза и во всем ее облике улавливается что-то порочное.

Порочность эта связана и с нелюбовью Дарьи к труду. Пантелей Прокофьевич говорит о ней: "... с ленцой баба, спорченная... румянится да брови чернит...".

Постепенно черты Дарьи вырисовываются более отчетливо. В потрепанном наброске, сделанным Шолоховым, за легкостью красивых движений ощущается житейская цепкость, ловкость этой женщины. "Дарья бегала, шаркая валенками, грохотала чугунами, под розовой рубашкой, с засученными под локоть рукавами, трепыхались маленькие груди. Замужняя жизнь не изжелтила, не высушила ее - высокая, тонкая, гибкая, как красноталая хворостинка, была она похожа на девушку. Вилась в походке перебирая плечами; на окрики мужа посмеивалась; под тонкой каймой злых губ плотно просвечивали мелкие частые зубы".

Крупным планом образ Дарьи показан спустя два месяца после мобилизации ее мужа Петра на войну. С циничной шутливостью говорит она Наталье об игрищах, о своем желании "побаловаться" и подтрунивает над ней, "тихонюшкой". Слова, движения, мимика Дарьи так органично сочетаются, что перед нами встает поистине живой человек.

"Смерть Петра словно подхлестнула ее, и, чуть оправившись от перенесенного горя, она стала еще жаднее к жизни, еще внимательнее к своей наружности".

"...Совсем не та стала Дарья... Все чаще она противоречила свекру, на Ильиничну и внимания не обращала, безо всякой видимой причины злилась на всех, от покоса отделалась нездоровьем и держала себя так, как будто доживала она в мелеховском доме последние дни..."

Для раскрытия образа старшей снохи Мелеховых Шолохов использует множество деталей, они определяются ее характером.

Дарья - щеголиха, поэтому огромную роль играет здесь детали одежды. Мы видели разбитую Дарью, "принаряженной", "нарядной", "одетой богато и видно", "разнаряженной, словно на праздник". Рисуя ее портрет, Шолохов на протяжении, романа упоминает все новые и новые детали дарьиной одежды: малиновую шерстяную юбку, бледно-голубую юбку с расшивным подолом, добротную и новую шерстяную юбку и т.д.

Дарья у Шолохова ещё и постоянно прихорашивается. Так, например, она "раз пять переодевалась, примеряя к какой кофточке больше всего идет полосатая георгиевская ленточка..."

Детали одежды и такие детали, как черные дуги бровей, значительны для раскрытия скользкого характера Дарьи, которую Пантелей Прокофьевич назвал "заразей липучей".

У Дарьи своя походка, всегда легкая, но вместе с тем многообразная: вьющаяся, скользкая, смелая, развязная, виляющая, быстрая. В различные конкретные моменты эта походка по-разному связана с другими движениями Дарьи, выражением ее лица, ее словами, настроениями, переживаниями. Например, в том, как после бурного столкновения со свекром в мякиннике, она идет "влияющей быстрой походкой" и скрывается, не оглянувшись, сказываются вызывающая наглядность, злоба, неуравновешенности Дарьи.

Существенную роль в изображении ее портрета играют косвенные характеристики. "От работы хоронится, как собака от мух", "совсем отбилась от семьи", - говорит о ней Пантелей Прокофьевич.

Сравнение Дарьи с красноталой хворостинкой выражает сущность характера Дарьи, а также эмоциональное отношение к ней автора. "А вот Дарья была все та же. Кажется никакое горе не было в силах не только сломать ее, но даже пригнуть к земле. Жила она на белом свете, как красноталая хворостинка: гибкая красивая и доступная.

Цветешь? - спросил Григорий".

С годами постепенно меняются характер Григория, Аксиньи, Натальи, Дуняшки и других героев "Тихого Дона", "а вот Дарья была все та же". Это подчеркивает изменчивость характера Григория: "Нет, нет, Григорий положительно стал не тот!... "Ох, и постарел же ты, братушка! - сожалеюще сказала Дуняшка, - серый какой-то стал, как бирюк".

Хотя характер Дарьи мало изменяется, он противоречив. Так, например, она, не задумываясь, изменяет мужу в пути на фронт. Однако, приехав, "со слезами искренней радости обнимает мужа, смотрит на него правдивыми ясными глазами". Она очень бурно переживет горе, когда казаки привозят домой убитого Петра. "Дарья, хлопнув дверьми, опухшая, выскочила на крыльцо, рухнула в сани. - Петюшка! Петюшка, родимый! Встань! Встань!". Сцена эта нарисована Шолоховым очень драматично. Когда Дарья начинает голосить по Петру, у Григория чернь застилает глаза. Но горе ее оказалось непродолжительным и не оставило на ней никакого следа. "Первое время тосковала, желтела от горя и даже состарилась. Но как только дунул вешний ветерок, едва лишь пригрело солнце, - и тоска тоска дарьина ушла вместе со стаявшим снегом".

"Мастерство изображения движений и мастерство диалога одинаково основываются у Шолохова на прикосновении в индивидуальный мир переживаний человека. Герои Шолохова говорят иногда улыбками, выражением своих глаз и различными движениями больше, чем словами. Иной раз в одной фразе действующего лица появляется все, что выражают его лицо и движения, - так что портретные детали оказываются тога излишними. Поскольку же и за художественными деталями и за словами, которые произносят персонажи, скрываются сложные, противоречивые развивающие чувства и настроения, детальное изображение движений и диалог естественно дополняют друг друга и как бы сливаются воедино.

Яркость диалога или внутреннего монолога сказывается в романе Шолохова на изображении движений, а яркость изображения движений отражается на диалоге или на внутреннем монологе...".

Так, например, цинизм Дарьи не только в том, как, она, "молча улыбалась", "без особого стеснения" разглядывала генерала, выдавшего ей денежную награду и медаль, но и в том, как она думает в этот самый момент: "Дешего расценили моего Петра, не дороже пары быков... А генералик ничего себе, подходящий..."

Цинизм ее проявляется и в том, как охотно она шутит "непотребными словами", колко отвечает на расспросы, смущает и озадачивает окружающих. Чем быстрее разрушается мелеховская семья, тем легче Дарья нарушает моральные нормы. Шолохов добивается этого нагнетанием характерных деталей. Так, например, убив Ивана Алексеевича Котлярова, она обычным жестом поправила головной платок, подобрала выбившиеся волосы - все это подчеркивает ее мстительность, злость и то, что Дарья не осознала свой поступок. Затем после убийства Шолохов описывает женщину глазами Григория для того, чтобы передать чувство отвращения. "...Наступил кованным каблуком сапога на лицо Дарьи, черневшие полудужьями высоких бровей, прохрипел: "Ггггадю-ка".

После того как Дарья рассказала Наталье о "прилипчивой болезни", ее "поразила перемена, происшедшая с дарьиным лицом: щеки осунулись и потемнели, на лбу наискось залегла глубокая морщина, в глазах появился горячий тревожный блеск". Все это не шло в сравнение с тем, каким циничным тоном она говорила, поэтому это очень ярко передавало настоящее душевное состояние героини.

"Чем многогранней и глубже характер героя и чем более яркой и напряженной жизнью он живет, тем более широко использует Шолохов изображение окружающего мира для раскрытия образа. Отсюда сочетание реализма с самым тонким лиризмом...". Внутренний мир Григория, Аксиньи, Натальи, других героев раскрывается через восприятие ими природы, этого нельзя сказать о Дарье. И это не случайно, так чувство природы не играло роли в ее переживаниях. Но после случившейся беды она обращает на нее внимание: "Гляжу на Дон, а по нем зыбь, и от солнца он чисто серебряный, так и переливается весь, аж глазам глядеть на него больно. Повернусь кругом, гляну - господи, красота-то какая! А я ее и не примечала". Через этот монолог ощущается дарьина драма, бесплодность ее жизни. Дарья со всей непосредственностью проявляет в этой речи светлые, человеческие чувства, которые таились в ее душе. Шолохов показывает, то эта женщина все-таки обладает способность ярко воспринимать мир, но оно появляется только после осознания безысходности своего горя. Шолохов неоднозначно относится к своей героине, через художественную деталь, через прямую авторскую речь, через диалоги он показывает цинизм, внутреннюю пустоту этой женщины, но вместе с тем Дарья Мелехова подкупает своим озорством, чувством юмора, жизнелюбием.

Книга четвертая

Часть седьмая

Казаки по ту сторону реки у хутора Татарского жили спо-койно, кроме Астахова. Степан что-то узнал или что-то по-чувствовал и решил вызвать к себе Аксинью. Им двоим было неловко вместе, говорили они в основном о спасенных Акси-ньей вещах. Женщина не хотела оставаться с мужем, но на-меревалась вернуться в станицу, чтобы помириться с Григо-рием. На пути в станицу к Аксинье начал приставать проез-жавший мимо казак. Женщина разбила ему нос и пригрози-ла, что все расскажет мужу — Григорию Мелехову.

В одну из ночей красным удалось прорваться, их натиск сдерживало только незнание местности. Отбить красноар-мейцев взялся Мелехов. Григорию удалось кое-как остано-вить бегство казаков и восстановить сотню. Фронт удалось восстановить, сломив с большим трудом упорное сопротив-ление красных.

В новых трудных условиях казачьему командованию понадобилось спешно избавляться от обузы — пленных красноармейцев. Их погнали под конвоем в станицу, уни-чтожая по пути. На одном из хуторов старушка, пожалев молодого бойца, выпросила его у казаков, сказав, что он ли-шился ума. Красный солдат действительно вел себя, как су-масшедший. Казаки согласились, а старушка, видевшая хитрость солдата, приютила его на ночь, а затем отпустила, благословив в дорогу.

Наталья оправилась от тифа, дети принялись расска-зывать ей о том, как их дом разорили красноармейцы. На следующий день, однако, красные вновь появились на базу. Они попросили Ильиничну испечь им хлеба. Солдаты очень торопились, их полк отступал под натиском казаков. Вско-ре показались и сами казаки. Среди них был дед Пантелей, который сильно сокрушался о разорении своего хозяйства.

Ранним утром у самого Дона повстанческий караул на-толкнулся на 9-й Донской полк. Казаки признали в конни-ках белых офицеров и радостно встретили их. Все офицеры были хорошо одеты, но только вещи у них были иностран-ными. Один из офицеров отчитал казаков за то, что сразу не пошли за белыми, а потом дал отряду указания. Казаки внутренне сокрушались, что связались с кадетами.

Осматривая разгром и запустение родных мест, Григо-рий добрался до Ягодного. Имение также было разграбле-но, дом обветшал. От схоронившейся здесь Лукерьи Меле-хов узнал о том, как лютовали здесь красные, как убили старого Сашку. Григорий сам похоронил конюха в том же месте, где тот когда-то закопал его дочку Таню от Аксиньи.

В Вешенской хлебом-солью встречали генерала Секретева и прибывших с ним белых офицеров. По поводу приезда был устроен банкет, который превратился в попойку: белые офицеры и генерал напились и принялись корить казаков за ослушание, требовали искупить казачий «грех» перед роди-ной. Мелехов угрюмо слушал эти речи, прекрасно понимая, что скоро белое офицерье примется издеваться над казака-ми. Здесь же, в Вешенской, Григорий зашел к Аксинье, у ко-торой встретил Степана. Тот предложил Мелехову выпить; жена, муж и Григорий в молчании сидели за столом.

Прохор Зыкин получает указание разыскать Мелехо-ва и вызвать его к прибывшему генералу. Догадываясь, где может находиться Григорий, Прохор идет к дому Аксиньи и застает здесь всех троих — Мелехова, Аксинью и Степа-на. Прохор по указанию Мелехова отвез его не к генералу, а домой. Здесь он пообедал с родными, освободил от служ-бы отца и строго наказал Дуняшке забыть о Кошевом. Гри-горий покинул хутор с дурным предчувствием.

Григорий прибывает в штаб, где с другими казака-ми обсуждает план завтрашних действий. Проработав не-сколько вариантов, он велит товарищам оставить даль-нейшие рассуждения и ложиться спать, поскольку окон-чательное решение все равно вынесет генерал. В пове-дении Мелехова появилась не свойственная ему апатия. Столь же апатичны были бойцы на улице, дотемна пев-шие о тяготах постылой войны. Ночью Григорию при-снился сон о том, как его едва не убил красноармеец. Про-будившись, Мелехов сильно дивился тому, что никогда прежде и наяву не испытывал такого страха, как сейчас во сне.

Григорий готовится ехать к генералу Фицхелауру и сильно злится. Его раздражают барские замашки белых офицеров. Он убежден, что после революции командованию надо держаться проще — народ уже не потерпит старых по-рядков, да и глупо управлять армией на старый лад. Копы-лов же находит надменное отношение офицеров к безгра-мотным казакам и, в частности, к Григорию справедливым. Замечания Копылова вызывают у Мелехова смех. Фицхелаур попытался запугать Мелехова, подчинить его себе и на-вязать свою тактику, но Григорий резко пресек все пополз-новения генерала и уехал прочь. На улице Мелехов отка-зался посторониться и дать путь английскому офицеру: ка-зак считал, что иностранцам не место на донской земле, не им решать казачьи проблемы.

Красноармейцы удерживали за собой Усть-Медведицкую. Фицхелаур настаивал на том, чтобы их выкури-ли оттуда казаки. Мелехов отказался, подчиняясь вну-треннему чутью. Затем он начал смутно осознавать, что его беспокоило. Белые бросили казаков на фронт без ору-жия, чтобы чужими руками сделать себе победу, плоды которой станут делить с иностранцами — своекорыстны-ми помощниками. Воевать в таких условиях Григорию не хотелось, борьба с коммунистами потеряла для него вся-кий смысл, хотя он и понимал, что на сторону красных все равно не перейдет.

Спустя несколько дней после отъезда Григория с Татарского хутора туда прибыл Митька Коршунов, воз-главлявший карательный отряд и к тому времени своей жестокостью заслуживший себе офицерское звание. Кор-шунов, осмотрев пепелище на месте своего дома, поехал к свату, а затем учинил расправу над семейством Коше-вых — старухой матерью и детьми. Узнав об этом, Пан-телей больше не пустил Митьку на баз. Между тем на хутор приехали белые генералы и английское командова-ние. Встречать их хлебом-солью поручили Пантелею, по-скольку из всех местных казаков только ему доводилось встречаться в прежние годы с высокими чинами. Генерал Сидорин зачитал список тех хуторянок, которые, по его словам, отличились в борьбе с большевиками. Первой по списку вышла из толпы Дарья Мелехова, которая ничуть не смутилась. Ей вручили медаль и деньги. Англичани-ну объяснили, чем отличилась Дарья и другие женщины хутора.

Мелеховская семья распадалась, старики оставались в одиночестве. Наталья все время занималась с детьми, пе-чалясь о том, что Григорий опять променял ее на Аксинью. Дуняшка тужила, что война разлучила ее с Мишкой Ко-шевым. Дарья все больше смелела и вроде бы собиралась выйти замуж, чтобы навсегда покинуть баз Пантелея. Ста-рый Пантелей видел, что происходит, и клял войну, кото-рую одну видел виновницей происходящего. Вскоре Дарья призналась Наталье, что у нее есть беда: женщина заболе-ла «дурной болезнью» (сифилисом) и намерена наложить на себя руки.

Когда обе снохи метали сено, Дарье захотелось причи-нить боль Наталье, чтобы за себя не было обидно. И Дарья рассказала, как по просьбе Аксиньи вызывала к ней Гри-гория. Наталья поняла, зачем так поступила Дарья, но не сильно озлилась на нее, а только долго плакала о муже.

Григорию с его казаками пока еще удается сохранять прежние справедливые порядки в своем войске. Однако бе-лые офицеры все больше навязывают им новые суровые условия. Мелехову пришлось командовать казаками вме-сте с Андреяновым — глупым, но напыщенным и ненави-дящим казачество дворянином, в Первую мировую отси-живавшемся в тылу. Методы Андреянова были неприятны Григорию, и оба решили, что им не суждено сработаться.

Мелехов получает приказ отказаться от командования дивизией и стать командиром сотни. Григорий настаивает на том, чтобы его вовсе перевели в хозяйственную часть, но белое командование решает иначе и не желает принимать доводов казака. Мелехов попрощался со своими боевыми товарищами. Вскоре он получает телеграмму с сообщени-ем, что у него дома стряслось большое несчастье, и уходит в отпуск повидать родных.

Наталье хотелось узнать, как ее муж жил в станице — не начал ли он опять встречаться с Аксиньей. Поначалу Ната-лья намеревалась выведать это у жены Прохора Зыкина, но та отмалчивалась. Тогда Наталья набралась смелости и по-шла к самой Аксинье. Женщины поговорили спокойно, но сошлись на том, что обе одинаково будут бороться за Григо-рия. Наталья после пожаловалась Ильиничне, а когда та по-пыталась утешить сноху, прокляла мужа и пожелала ему смерти. Также старуха узнала, что сноха беременна, но соби-рается избавиться от ребенка. Наталья сходила к хуторской повитухе, которая избавила ее от плода. От этого у Натальи открылось кровотечение, и на следующий день она умерла.

Григорий опоздал на похороны. Мать рассказала ему, из-за чего Наталья пошла на рискованный шаг. Пантелей как мог старался разогнать тяжелые мысли в голове сына, заговаривая с ним о разных хозяйских делах. Ночью Меле-ховы пошли в поле, чтобы поутру пораньше приняться за работу.

Работа не смогла отвлечь Григория от мыслей о жене. Он понял, что полюбил ее, их общих детей — и винил себя в смерти Натальи. Радость доставляли Мелехову дети. Сына Мишатку Григорий начал приучать к казацкой жиз-ни, к полевым работам. К Григорию заезжал боевой това-рищ Христоня, привез неутешительные новости: войну ка-заки проиграют, так как биться под командованием белых офицеров никто не хочет. Вскоре настало время Мелехову возвращаться в казачье войско. За день до отъезда он видел Аксинью, но ни о чем с ней в этот раз не говорил.

По пути на фронт Мелехов повстречал Семака, которо-го когда-то выручил в станице. Семак рассказал о новых по-рядках в войске, вызвавших отвращение у Григория. Ока-залось, что белые поощряют грабежи и мародерство, при-чем бандитизмом промышляют все чины. Многие рядовые казаки, не выдержав такой службы, подались в бега. В до-роге Григорий повстречал немало таких дезертиров, но не ловил их, а некоторым даже давал советы, как укрыться от штрафной роты. Заночевав в одном из селений под Ба-лашовой, Григорий познакомился с англичанином и белым офицером, которые казались весьма просты и дружелюбны в общении. Они предложили Мелехову спать в их комна-те и угостили хорошим ужином. Англичанин уверял, что красные непременно победят: они — народ, а народ невоз-можно уничтожить.

С непрестанными боями продвигаясь к Хопру и Дону, преодолевая ожесточенное сопротивление белых и находясь на территории, большинство населения которой относилось к красным частям явно враждебно, Красная армия посте-пенно растрачивала силу наступательного порыва. Но не-которые ее части (например, в районах станицы Качалин-ской и станции Котлубань) продвигались с большим успе-хом. Сюда и были брошены самые значительные и манев-ренные силы белых.

Беда посетила Мелеховский курень спустя три недели после отъезда Григория. Через полторы недели в Дону уто-пилась Дарья. Поп Виссарион поначалу отказывался ее хо-ронить как самоубийцу, но потом под угрозами Пантелея согласился. Аксинья между тем звала к себе в гости Мишатку, сына Григория, угощала мальчика, рассказывала ему сказки и зашивала одежду. Проведав об этом, Ильинична строго запретила Мишатке ходить к Астаховой. Аксинье же старуха сказала, что та Григория не получит. Вскоре старо-го Пантелея призвали в казачье войско, а спустя несколь-ко дней он вернулся, сбежав с фронта. За ним пришел ка-рательный отряд из калмыков, которые отыскали старика.

Как отца Григория Мелехова старого Пантелея не стали подвергать телесному наказанию, но только лишили звания урядника. Довольный Пантелей вернулся на хутор и забрал оттуда жену и внуков, поскольку казаки ожидали скоро-го нападения красных и отступали. Возвращаться в войско старик не желал.

В сентябре последняя казачья сотня под пулеметным огнем большевиков покидала станицу Вешенскую. С друго-го берега поступали удивительные вести: красные не жгли и не грабили куреней, а если что-то и брали у местных, то за все расплачивались советскими деньгами. Перевес сил в пользу красных решили действия буденновской конницы.

XXIV Материал с сайта

Вернувшись на курень, Пантелей с ужасом увидел страшные следы разрушения, причиной которого была перестрелка и действия своих же казаков-хоперцев, гра-бивших имущество и ломавших постройки. Получивший к тому времени желанное освобождение от службы Панте-лей приступил к восстановлению хозяйства. До него дохо-дили отдельные новости о сыне, которые он, приукрасив, пересказывал соседям, гордясь Гришкой. По прошествии некоторого времени старику сообщили о гибели близких друзей Григория — Аникушки и Христони, их привезли на хутор отпевать и похоронить. Затем привезли и самого Гри-гория, живого, но заболевшего тифом. Ильиничне после пе-режитых волнений стало дурно, и Пантелей послал Дуняш-ку за фельдшером.

Григорий месяц отлеживался дома, играл с детьми: с ними приходилось трудно, потому что малыши часто за-водили разговор или о маме, или о войне. И то и другое было больно для Григория. Старик Пантелей все это время гото-вился к отступлению. Окрепнув, Григорий тоже стал соби-раться в отступление. Незадолго до отъезда он зашел к Ак-синье и позвал ее с собой. Астахова согласилась.

Война закончилась, казаки тянулись из родного Подонья к Черному морю. Во время отступления Григорий на каждой остановке пытался разузнать, где сейчас его род-ня, которая присоединилась к отступлению позже. Непо-далеку от Маныча Аксинья заболела тифом. Ехать дальше стало труднее, кроме того, беженцам грозила опасность от казаков-бойцов, отряды которых, убегая с разгромленного фронта, превращались в банды. Под конец Григорий решил оставить Аксинью на попечении у жителей одного из селе-ний, через которые проходили беженцы.

Григорий решает двигаться вместе со своим попутчи-ком Прохором на Кубань. Зыкин рассказывает Мелехову про зеленых (анархистов) и спрашивает, не «позеленеть» ли и им? Добравшись в январе до Белой Глины, Григорий услышал о смерти отца, скончавшегося здесь от тифа нака-нуне сыновнего приезда. Мелехов-младший находит дом, где останавливался отец, и прощается с телом усопшего. В станице Кореновской Григорий почувствовал себя нездо-ровым и обратился к врачу, который определил возврат-ный тиф.

Тележку с медленно угасавшим Мелеховым повстреча-ли друзья-казаки, которые отвезли Григория в Екатеринодар, где передали больного врачу с хорошей аптечкой. Врач принялся за лечение, и Григорий вскоре пошел на поправ-ку. Добравшись до моря, Мелехов стал свидетелем жуткой картины, как люди в панике садились на пароходы и поки-дали Россию. За место на пароходах приходилось бороться всеми способами, поскольку бюрократическая система по-грузки беженцев, созданная белыми офицерами, отсеивала огромное число людей. Григорий понял, что казакам места на судах не найдется, и решил остаться.

В городе слышались выстрелы, на склонах гор видне-лись отряды красноармейцев, наступавших на приморский город. Григорий был равнодушен к происходящему: для себя он решил, что спокойно дождется здесь большевиков. Красные конники вступили в город на глазах Мелехова.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

краткое содержание тихий дон 4 книга 7 часть
тихий дон 4 том 7 часть краткое содержание
тихий дон книга 4 часть 7 дети натальи
краткое содержание тихий дон по главам
сочинение тихий дон 4 книга 7 часть 7 глава